 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ  Когда в 1967 году оборону страны понадобилось укрепить самолетом F-111, группу советников во Вьетнаме укомплектовали боевыми летчиками, которые понимали командира (слева — старший группы генерал Владимир Абрамов) с полужеста |
"Мое внимание к F-111 не осталось незамеченным"
Точкой отсчета истории с похищением, несомненно, была арабо-израильская шестидневная война, которая началась в июне 1967 года. Арабские армии потерпели сокрушительное поражение. Конечно, в Москве считали, что виной всему не умеющие воевать арабы. Однако и советская военная техника, которой в обилии снабжались ближневосточные союзники СССР, показала себя не с лучшей стороны.
Оргвыводы были сделаны моментально. В оборонные КБ зачастили маршалы, выяснявшие, что можно сделать, чтобы не отставать от Запада в военной технике. Способ если не перегнать, то хотя бы догнать Америку был неизменным все годы советской власти — копирование заокеанских образцов. И на авиационную выставку во французском Ле-Бурже, где должны были демонстрироваться новейшие боевые самолеты, отправилась небывалая по размерам делегация советских специалистов и конструкторов во главе с шефами военно-промышленного комплекса от правительства и ЦК Леонидом Смирновым и Иваном Сербиным.
Звездой первой величины на этом салоне был, безусловно, F-111 — истребитель, которому бортовая электроника позволяла летать незаметно для локаторов ПВО на предельно малой высоте, огибая препятствия. К тому же благодаря изменяемой геометрии крыла он мог базироваться на небольших аэродромах вблизи фронта и имел огромную для самолетов этого класса дальность полета. А американская печать рекламировала самолет, разрабатывавшийся девять лет и стоивший налогоплательщикам несколько миллиардов долларов, как самое совершенное оружие XX века. Он мог тихо и незаметно доставить ракеты или бомбы точно к цели в глубине территории противника и уйти невредимым.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ На летном поле внуковского аэродрома вьетнамского премьера Фам Ван Донга (в кепке) встретили руководители советского ВПК (в шляпах), которые в теплой дружественной обстановке заслушали его отчет о выполнении социалистических обязательств по заготовке трофеев |
В советской делегации был специально нацеленный на F-111 человек — Олег Самойлович из КБ Сухого. Он вспоминал: "В 1967 году в Ле-Бурже проходила международная авиационная выставка, куда я был отправлен в командировку для изучения прежде всего конструкции самолета F-111. Машина находилась за ограждением, внутри которого несли охрану три сотрудника военной полиции США (МР). В первый день я фотографировал F-111 издалека. Но меня интересовали прежде всего детали: конструкция воздухозаборника и сопла, подвеска горизонтального оперения, количество и размер эксплуатационных люков и т. д. Поэтому на второй день я набрался храбрости, чтобы фотографировать машину уже вблизи. На третий день я уже обнаглел до того, что стал снимать самолет в упор, сопровождая каждый кадр подробным комментарием в записной книжке. Мое пристальное внимание к F-111 не осталось незамеченным. На четвертый день, как только я приготовился к съемке, внезапно двое из охраны самолета начали фотографировать с обеих сторон уже меня. Вот так я в первый раз 'засветился'. К F-111 я, разумеется, уже не подходил. Впрочем, это было и не нужно. За первые три дня мне удалось сделать более сотни уникальных подетальных кадров, которые потом очень помогли нам при создании самолета Су-24".
Вот только снимки не могли показать самое ценное — электронную начинку истребителя и ее жемчужину — бортовой компьютер. Их нужно было добыть другим путем.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ В 1967 году советская делегация приехала в Ле Бурже себя показать (слева — Юрий Гагарин, рядом с ним — председатель Военно-промышленной комиссии при Совмине Леонид Смирнов) и других поснимать |
Что добывать, было очевидно. Где — тоже вопросов не вызывало. "Красная Звезда" писала: "В июле 1967 года газета 'Нью-Йорк пост' поместила сообщение, что Пентагон начал проведение секретной операции под кодовым наименованием 'Харвест рипер', которая предусматривала посылку шести истребителей-бомбардировщиков F-111A 'для нанесения молниеносного удара по Северному Вьетнаму'".
По утверждению газеты, начальник штаба ВВС генерал Джон Макконелл, летавший на F-111A, "остался в восторге от способностей самолета проделывать путь с помощью системы электронных приборов и счетно-решающих устройств".
Когда добывать? Чем скорее, тем лучше. А вот как — диктовалось политическими обстоятельствами. Плачевные результаты шестидневной войны стали причиной конфликта на прошедшем в том же июне 1967 года пленуме ЦК КПСС. В своей речи секретарь Московского горкома Николай Егорычев от критики арабских союзников перешел к разбору недостатков отечественной ПВО:
"Меня, например, как члена Военного совета Московского округа ПВО, весьма беспокоит, что противовоздушная оборона столицы недостаточно надежна. Существующая система все более морально устаревает, модернизация ее должного эффекта уже не дает, создание же новой системы ПВО столицы слишком затягивается...
Может быть, я слишком заостряю вопрос в силу своей недостаточной осведомленности. Но я считаю, оборона страны — слишком важное дело, потому ничего, если мы здесь в ЦК в чем-то обострим этот вопрос, лишь бы была польза делу.
И еще... Я прошу, товарищи, правильно меня понять. Я никого не хочу обидеть, ни на кого не намекаю. Хочу только подчеркнуть, что каждый из нас в меру своего положения и того огромного доверия, которое нам оказано, несет высокую персональную ответственность перед партией, ее Центральным Комитетом как за свою работу, за свои поступки, так и за наше общее партийное дело".
В разговоре со мной Егорычев говорил, что действительно не имел в виду никого персонально (см. "Власть" #25 за 2002 год). Однако товарищи по ЦК прекрасно поняли, на кого он не намекает. Оборонку курировал Брежнев. А сам генеральный секретарь по реакции присутствующих понял, что вопрос о недостатках отечественных вооружений может стать платформой для объединения всех недовольных им партийных бонз, таких, например, как члены Политбюро Шелепин и Воронов.
"Когда после выступления Егорычева был объявлен перерыв,— вспоминал Геннадий Воронов,— я покидал зал вместе с Шелепиным, и он мне говорит: 'Во, Геннадий Иванович, выступление! А?' Я отвечаю: 'Стоящее'. И, оглянувшись, вдруг вижу, что сзади в двух шагах идет Леонид Ильич и смотрит на нас... Я обомлел: надо же, подслушивает!"
"После перерыва,— рассказывал много лет спустя Александр Шелепин,— очередные ораторы свои заранее заготовленные речи начали с проработки Егорычева, причем чуть ли не одними и теми же фразами. Свое пространное заключительное слово Брежнев почти целиком посвятил Егорычеву, доказывая, что ЦК много и последовательно занимается обороной страны, а уж в особенности противовоздушной".
Так что добывать F-111 нужно было так, чтобы доказать максимальную эффективность советских сил и средств ПВО — что они способны обеспечить захват даже новейшего неуловимого самолета.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Товарищ Егорычев (слева) заострил вопрос об обороне страны до такой степени, что поранил самолюбие товарища Брежнева (в центре) |
В срочном порядке началась смена руководства группы советских военных специалистов (ГСВС) во Вьетнаме. Генерал Владимир Абрамов был единственным за все время вьетнамской войны старшим этой группы из авиации ПВО. В 1990 году он писал: "Предложение отправиться во Вьетнам в качестве руководителя советских военных специалистов я воспринял как высокую честь и доверие. Сборы были недолгими. После медицинской комиссии — встреча с тогдашним главнокомандующим ПВО страны маршалом Советского Союза П. Ф. Батицким".
Правда, однако, заключалась в том, что никакая медкомиссия не должна была разрешать Абрамову служить в тропиках. Он был болен, с трудом ходил. Ему в порядке исключения разрешили взять с собой в ДРВ жену, чтобы она могла ухаживать за ним, и отправили к месту назначения. Решение командования объяснялось просто: генерал был известен своей решительностью. Во время Отечественной войны он спас командира эскадрильи, сбитого над занятой немцами территорией. Абрамов посадил истребитель рядом с машиной командира, забрал его и под обстрелом смог взлететь и уйти на свой аэродром. После войны он считался лучшим специалистом в стране по ночным полетам. А по предположениям советских специалистов, F-111 должны были летать главным образом ночью.
Дальнейший ход событий мне частично помог восстановить начальник штаба ГСВС полковник Борис Воронов. Он рассказывал, сверяясь со своими записями, и проверял, правильно ли я записываю имена вьетнамских товарищей и названия городов и аэродромов: "27 сентября 1967 года состоялось совещание у заместителя начальника Генерального штаба ВНА старшего полковника Фунг Тхе Тая. На совещании решали ряд важных вопросов, в том числе о борьбе с новыми типами американских самолетов SR-71 и F-111А... В этот же день мы получили сообщение, что к нам летят из Советского Союза военные специалисты — 43 человека. Из Москвы до Пекина советским самолетом. От Пекина до Наниня у вьетнамской границы — китайским самолетом Ил-18, а от Наниня до ханойского аэродрома За-Лам — двумя рейсами вьетнамского Ан-24. Этими же рейсами летят наш посол Щербаков и генерал-лейтенант авиации Абрамов, который назначен старшим группы СВС в ДРВ".
В том, что посла Илью Щербакова вызывали в то же время в Москву для инструктажа, не было ничего странного. В его официальных биографиях говорилось, что до перехода в МИД он работал в ЦК, а до того служил в Советской армии. Некоторые его коллеги уточняли, что в военной разведке. Так что его участие в операции было вполне естественным.
В декабре 1967 года досрочно заменили старшего советника по ВВС. Им стал опытный летчик генерал-майор Евгений Анциферов, как и Абрамов имевший значительный опыт ночных полетов. Его команда, по словам Воронова, состояла из летчиков-асов. Оставалось дождаться широко анонсированного прибытия F-111.
Не исключено, что американцы с помощью агентуры в Ханое узнали о необычном скоплении летчиков и нанесли удар. Воронов вспоминал: "17 ноября 1967 года утром рядом с домом, где жил наш военный атташе генерал-майор Лебедев, взорвалась американская ракета 'Шрайк'. Осколки от взрыва этой ракеты изрешетили находящийся рядом дом, где жили генерал Абрамов, а также офицеры аппарата военного атташе. Комнаты и все, что в них находилось, были изрешечены осколками ракеты. К счастью, никого из жильцов в это время не было".
Не дремала и вьетнамская агентура. О прибытии долгожданных шести F-111 на авиабазу Такли в Таиланде в Ханое узнали в тот же день — 17 марта 1968 года. Вскоре в Северном Вьетнаме познакомились с американской новинкой вплотную. Самолет появлялся неожиданно и почти бесшумно, сбрасывал бомбы и исчезал, за что и получил кодовое имя "Шелестящая смерть". Теперь оставалось найти, когда, как и какой самолет был захвачен.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Советско-вьетнамское братство по оружию требовало регулярной кабинетной закалки (на фото — совещание в министерстве обороны ДРВ) |
Как рассказывал полковник Воронов — и это подтверждалось множеством других источников,— в 1968 году американцы потеряли во Вьетнаме три F-111 — 28 марта, 30 марта и 22 апреля. В списке пропавших без вести числились экипажи только первого и третьего самолетов. То есть было установлено, что пилоты, пропавшие 30 марта, точно погибли. А то, что этот самолет советские спецслужбы не захватывали, подтверждалось и найденным в архиве докладом министра обороны СССР Гречко генеральному секретарю ЦК КПСС:
"30 марта с. г. в районе Ханоя огнем зенитного ракетного комплекса СА-75М ('Двина') был сбит американский самолет F-111А... При налете на Ханой в составе ударной группы участвовало два самолета F-111А, которые действовали на средних высотах (6000-5000 м) с дозвуковой скоростью (250 м/сек) под сильным прикрытием самолетов F-105, F-4С и с постановщиком помех RB-66.
При входе в зону ЗРВ самолеты F-111А увеличили скорость и вышли вперед, при этом интенсивность активных шумовых помех радиотехническими средствами резко возросла. Самолеты были обстреляны двумя ракетами. Встреча ракет с целью произошла на дальности 24 км. Признаком поражения самолета явилось резкое снижение интенсивности помех.
Командование ВНА подтвердило поражение одного F-111А и сообщило, что самолет упал за пределами территории ДРВ и в настоящее время разыскивается.
Окончательное заключение об эффективности стрельбы может быть сделано после изучения останков самолета. Однако можно предположить, что командование ВНА преднамеренно не дает доступа советским специалистам к останкам сбитого самолета".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Стрелковое оружие (внизу) и ракеты (вверху) хорошо показали себя в борьбе с F-111. Но еще эффективнее оказалось просто заплатить его экипажу |
В пользу того, что был похищен самолет, исчезнувший 22 апреля, говорило многое. Во-первых, дата. Сделать столь ценный подарок ЦК в день рождения Ленина было совершенно по-советски. Во-вторых, в докладе Гречко не говорилось о том, что советские специалисты получили доступ к первому самолету, сбитому 28 марта. И пометка на документе "Использовано при переговорах с тов. Фам Ван Донгом" означала, что на вьетнамского премьера прилично надавили с целью получения трофея. А если так, то в момент составления доклада — документ был датирован 17 апреля — F-111 еще не был захвачен, иначе и разговаривать с Фам Ван Донгом было бы не о чем.
Но главным было другое. Я допытывался у специалистов, как можно заглушить самолет. И они объясняли, что это значит прервать его связь с базой, поставив радиопомехи. Не дать вызвать помощь, не дать сообщить, что его принуждают к посадке. В американских источниках об F-111, пропавшем 22 апреля, говорилось, что радиосвязь с ним была потеряна.
Из двух остававшихся в списке экипажей один, исчезнувший 28 марта, отпал. Получалось, что в плен попали подполковник Эдвин Палмгрен (Edwin D. Palmgren) из американских ВВС и его напарник Дэвид Лео Кули (David Leo Cooley) из морской авиации. Именно их я и искал столько лет.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
То, что такая операция была проведена, подтверждал и один из рассказов полковника Воронова — о том, что в марте 1968 года во Вьетнам приезжал генерал Георгий Гичко, начальник радиотехнических войск ПВО. По словам его сослуживцев, очень грамотный инженер. Постановка помех была как раз по его части.
Так что схема операции могла выглядеть так. Ночью одиночный F-111 идет на задание. Экипажу помехами отрубают связь с базой, а советский пилот прижимает самолет к земле и принуждает сесть на северовьетнамском аэродроме. Пилотом мог быть генерал Анциферов: один из трофейщиков говорил, что за эту операцию ему присвоили звание Героя Советского Союза. А местом посадки, как считали мои консультанты, скорее всего, был аэродром Ной-Бай, где базировались МиГ-21.
Далее самолет и экипаж нужно было переправить в СССР. Вряд ли на борту была вся необходимая документация по электронной начинке F-111, и экипаж, освоивший сложную технику, должен был стать отличной подмогой при ее копировании. Подтверждением переброски экипажа могла служить и рабочая запись главы российско-американской комиссии по поиску пленных Дмитрия Волкогонова. Он писал, что видел документ, где Политбюро разрешало вывоз ценных пленников в СССР.
Восстановление пути переброски F-111 и его экипажа в СССР далось нелегко. Перегон своим ходом — по воздуху — отпадал. Во-первых, доверять пленным было нельзя. А во-вторых, отношения с Китаем в начале 1968 года испортились настолько, что, как вспоминал полковник Воронов, советских специалистов пропускали через его территорию крайне неохотно. По той же причине отпадала железная дорога. Оставался один путь — морем.
Чтобы воспользоваться им, самолет нужно было разобрать, упаковать и доставить в порт Хайфона. Видимо, так оно и было. Судя по дневнику одного из представителей морфлота во Вьетнаме, погрузка могла произойти в первых числах мая. А чтобы отвлечь многочисленную агентуру противника, генерал Абрамов, за которым внимательно следили, с женой и несколькими сотрудниками выехал на море отдохнуть. Отдыхал он на спасательном судне "Аргус", где была мощная радиостанция для связи с Союзом. Скорее всего, ценный груз был отправлен на теплоходе "Алексей Толстой", ушедшем из Хайфона вечером 7 мая 1968 года. Судя по другим источникам, судно в нейтральных водах ждали советские боевые корабли, сопровождавшие его на пути домой.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Самый безопасный путь доставки трофея из Вьетнама (на фото вверху отмечен пальцем вьетнамского товарища) к месту копирования (отмечено пальцем советского товарища) проходил через взрывоопасный порт Хайфон (внизу). |
Время от времени он запивал и становился обузой для своих опекунов, и от него решили избавиться. Самым русским способом. Ему выделили собутыльника с "железной" печенью и стали неограниченно снабжать спиртным. Несколько месяцев спустя его не стало. А второй пережил ликвидацию полигона и городка в Сарышагане и, если верить тому же источнику, до недавних пор доживал век в одном из закрытых городков, который курирует военная разведка. Офицер за давностью лет не помнил фамилий пленных и называл их "старший" и "младший".
История выглядела вполне убедительно, и расследование можно было бы считать завершенным. Но несколько деталей все равно не укладывались в общую картину.
"Заглушить F-111 на малой высоте - нереальная задача"
По опыту поиска других пленных (см. "Власть" #9 за 2002 год) я знал, что их первым желанием всегда было отправить весточку домой. А здесь полная тишина. Понятно, что оставшийся в живых пленник должен бояться ответственности за разглашение тайн. Но за годы, прошедшие с начала перемен в СССР, можно было найти канал и способ, чтобы договориться с американскими властями. Учитывая, что за каждого возвращенного домой пленного предлагались огромные деньги, рискну предположить, что даже в рядах отечественных спецслужб нашлось бы немало желающих поспособствовать воссоединению пленника с его далекой родиной.
Некоторое время я пытался найти объяснение этой странности, а потом наткнулся на другую. Оказалось, что генерал Евгений Анциферов никогда не был Героем Советского Союза и не представлялся к этому званию. Не получали наград в этот период ни посол Щербаков, ни генерал Абрамов. Получалась странная картина: самолет добыт, а участники операции не награждены. Версия о том, что награждения не было из-за особой секретности акции, выглядела неплохо, но не стыковалась с эпохой. Брежнев слишком трепетно относился к награждениям, чтобы забыть отблагодарить тех, кто ему помог.
Генерал Анциферов давно погиб. Но остались его вьетнамские дневники и те, кто был с ним в ДРВ. Полковник Валентин Калугин рассказывал, что его командир летал во Вьетнаме нечасто и никогда не упоминал о подобном задании: "Если бы что-то такое было, он обязательно бы намекнул". В записях дневника за 22 апреля 1968 года не было ни слова о полете. До обеда Анциферов работал в посольстве — составлял планы работы, затем знакомился с атташе. В обед встречался с командиром северокорейских летчиков, воевавших во Вьетнаме. Вечером провожал товарища, беседовал с вьетнамским замначальника внешних сношений. Отправлял домой письма и сувениры. Получил приемник.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
Вывод подтвердили специалисты из научно-технических служб ПВО. Так что глушение было придумано для того, чтобы скрыть ограниченные возможности советской оборонки.
Получалось, что F-111 военные получили тем же способом, что и чекисты — F-4, а американская разведка — МиГ-25: с помощью элементарного подкупа пилотов. Видимо, действовали по обычной схеме. Нашли в баре возле авиабазы, дали аванс и гарантировали доплату после окончания операции. А на месте мнимого падения обещали разбросать обломки и включить радиомаяки, чтобы пилотов спасли свои. Но только в этом случае для политического эффекта самолет был нужен вместе с экипажем, и после посадки летчиков не отпустили.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Пока американские агенты следили за тем, как генерал Абрамов (на фото в центре) плавает в живописной бухте, бесценные трофеи беспрепятственно уплыли в СССР |
* Начало в ##42-45.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ